Сын Неба - Можайский Александр Фёдорович

#Книга "Мир героев"

Название картины заманчиво, оно скрывает более глубокую правду. Эта правда открывается в финале. «Бремя познания», наверное, не было бы сразу понятно детям, а картина для детей. В сущности, по сюжету Егор и Катя почти не узнают новых фактов (!), историю мальчика и «тульских пряников» они знали до того, как пошли в кружок анимации. О каком же познании идёт речь в картине? О самом главном.

В сущности, и на это следует обратить внимание, они даже толком не поняли историю как она есть — маленькие ещё. Их финальный мультик изображал танковое сражение под Тулой, хотя поисковики ясно им показали, что «тульскими пряниками» назывались миномётные снаряды — мины — которые против танков бесполезны. Их победа в номинации «Дебют» для сюжета вообще не очень важна. Вспомните, с чего начинается и чем заканчивается картина. Не мультиком! Получается, что познание истории у них получилось так себе. С одной стороны — да.

С другой — они познали суть вещей. Прежде всего, сам маленький мальчик во время войны не прикрывался своим возрастом, а пошёл работать на завод. Чем мог, тем помог. Подставил плечо товарищу Сталину. Это само по себе давало ему моральное право предлагать клеить на ящики этикетки с «Тульским пряником». Его подвиг не в этикетке! Смысл не в этикетке! Смысл в том, что он трудился рядом со взрослыми, но сохранил детский задор, и потому его послушали. Он имел право на слово и чтобы слово это услышали. Потому и попал в Историю. И пусть сто раз о нём снимут мультфильмы и расскажут. До тех пор, пока все не поймут, что слово принадлежит тем, кто отвечает, кто делает и творит.

Откуда мы знаем, что Егор и Катя поняли эту тайную правду? Потому что они стали делать. То, что могут. Собрать пряники и отправить воинам — не великий подвиг. Но посильный для них. Всё лучше, чем сидеть на диване и только смотреть мультики, сделанные другими. Тем паче — «ужастики». В этом послание картины, и если вы верно обсудите её с учениками, то какое презрение и отвращение должно пробудиться в их сердцах! Презрение к «ужастикам», «стрелялкам», пустому и бессмысленному времяпровождению, без настоящего дела!

Грех не в том, чтобы «играть» — в детстве это естественно и необходимо. Грех в том, чтобы не желать настоящего. Чтобы игра заменяла жизнь, гордость, честь. Человек проверяется трудом и подвигом, и никак иначе. Если вы сможете пояснить это на примере картины, то будет достигнута великая победа.

Практически закрепить это на уроке можно вновь через «Клятву Момента», взяв на себя конкретные обязательства по примеру Вани Колосова. Здесь и сейчас, не рассуждая, а действуя. Чтобы на следующем Киноуроке почувствовать себя не зрителями, а со-творцами. Да будет так всегда и навсегда.

    

Сын Неба

Можайский Александр Фёдорович (1825-1890)

    

«Проснулась в машинах могучая сила,
снаряд весь напрягся, запел, задрожал
и, как бы очнувшись, легко побежал
по твёрдой дорожке прямого настила,
по струганным доскам, с уклона, с уклона.
Мгновенье — колёса вприпрыжку пошли
навстречу ромашкам, над кромкой зелёной
и вдруг отделились от грешной земли.
— Летит! — раздалось над полынным простором.
— Глядите же! Честное слово, летит! —
В едином порыве, с весёлым напором
«ура» раскатилось.

  
Не помня обид,
не чуя от радости ног под собою,
внезапно и сказочно став молодым,
Можайский бежал за созданьем своим,
за гордой мечтой, завоёванной с бою,
за первой, последней любовью хмельною,
за ясным, волшебным рожденьем вторым.
Бежал, как безумный, не чувствуя ноши,
всей грудью дыша, приминая цветы,
не видя, не слыша, как били в ладоши,
как в знойное небо цветистой порошей
летели фуражки, перчатки, зонты».

   
Васильев С. А. Избранное

    

     

Остаётся лишь предполагать, какие могучие плоды мог бы дать труд наших героев, родись они в другую, более разумную эпоху. Когда их дерзкие начинания, открытия и эксперименты получили бы общую поддержку, средства и внимание для реализации. Проекты самолётов, космических кораблей, вертолётов и других машин — не ждали бы своего часа годами, иногда поколениями. Ломоносов, Можайский, Циолковский — все они опережали своё время. Все не могли надеяться и не получали награды и славу от современников. Остаётся лишь предполагать… Потому что эту разумную эпоху нам только предстоит начать.

Но постепенно мы понимаем, что если мы и надеемся начать сейчас эту более разумную эпоху, то только благодаря им. Благодаря бремени первых, победителей навсегда и вопреки. Благодаря тем, кто отдал всё, открыл пути, распахнул врата, но не мог завершить дорог и вкусить плодов. Поистине, нет выше чести, чем стоять в первом ряду! Сегодня мы чествуем ещё одного мужа из этого могучего строя — Александра Фёдоровича Можайского, создателя первого самолёта Земли и Неба.

Личность и характер Можайского, масштаб его мышления сформировались под влиянием иной стихии — Моря. Большую часть жизни он учился и служил морским офицером как гражданского, так и военного флота. Признаком настоящего человека является то, что свои дальние походы, вплоть до Японии, он использовал для познания. Не просто мотал день за днём. Смотрел на мир глазом учёного, открывателя. Рисовал акварели, составлял наблюдения: за полётом и парением птиц, за ветрами, за морем, за тем, как потоки воздуха влияют на паруса и волны. Всё это в будущем будет иметь самое прикладное значение. Поистине, «радость познания».

Опыт Александра Фёдоровича ярко показывает, что для человека-созидателя даже долгие месяцы походов, долгое ожидание погоды — всё будет источником новых знаний и развития. Что ищешь, то и найдёшь. Побывал он и на гражданской службе. Был уволен в запас контр-адмиралом. И остался бы просто хорошим офицером, верным службе и стране, если бы не его собственное бесплатное и бескарьерное стремление к выходу за пределы, к походу за горизонт. К полёту. По собственной инициативе, не будучи учёным, он начинает вкладывать средства и время в изучение птиц уже на Родине. Строение скелета, аэродинамика, вес и форма крыла. Для этого он закупает множество павших птиц, делает чучела, модели. Остаётся только грустно улыбнуться оттого, что за свои поиски среди крестьян он заслужил репутацию чародея и «нечистой силы».

В то время было ему тридцать лет, ещё молод и горяч, но дух имел суровый. Можайский твёрдо продолжал свои изыскания, даже не имея ярких плодов. День за днём, год за годом. Пройдёт пять, десять, двадцать лет, а он не свернёт с пути. Зрелым мужем за пятьдесят будет подниматься в небо на собственном «воздушном змее», падать, набивать шишки и травмы, но не сдаваться. Так постепенно адмирал подходит к финалу и высшей точке своей жизни. К самолёту Можайского.

Проект был представлен в военное министерство и, о чудо, даже получил поддержку в размере 3000 рублей. Из минимально необходимых 18000. Остальные вложил сам адмирал и его друзья, сторонники и энтузиасты воздухоплавания. Были найдены лёгкие паровые двигатели, Можайский колесил по Европе в поиске нужных частей и специалистов, не жалея ни средств, ни сил. Добился выделения ему аэродромного поля под Санкт-Петербургом, чертил, проектировал и построил сам свой самолёт к 1882 году. Испытания прошли успешно, самолёт на короткое время оторвался от земли! Но первый опыт на то и первый, чтобы продолжать и развивать, учитывать ошибки. К сожалению, поддержки адмирал больше не получил, а скоро прервался и его земной путь. Зато начался небесный.

Документов о первом полёте почти не осталось, материальные следы самолёта, который оказался никому не нужен, потеряны. Двигатели погибли при пожаре на Балтийском судостроительном заводе. Казалось бы, всё пошло прахом и было напрасно. Самолёт Можайского не стал первым в серии, сам адмирал не стал конструктором, не передал потомкам даже рабочих чертежей. Почему же его имя носит Военно-космическая академия, музеи, улицы городов? Почему формулой Можайского называется уравнение существования летательного аппарата? В чём его значение для Мира Героев?

Ответ содержится в стихах перед началом главы. Он дал миру то, что важнее любых вещей: идею, пример, надежду. С юных лет шёл к своей цели, не утратил ни веры, ни огня, никогда не перестал быть молодым. Позднее учёные и историки спорили: а было ли успешное испытание, был ли полёт? Они так ничего и не поняли. Даже если не было! От наблюдения за ветром в море до птиц, до воздушного змея, до модели, а затем до своего самолёта был пройден полный путь. Первый путь. Не сделай он этого, бумаговодителям не о чем было бы спорить! Любой, кто пойдёт за Можайским, уже пойдёт вторым, уже по торенной дороге, уже зная, что это не только возможно, но и было сделано. Человеком без финансирования, без специального образования даже. Остаётся только завершить.

Как Циолковский — вечно юный отец Космонавтики, так Можайский — отец авиации. Кто стоял у начал, кто все силы отдал, что имел — не считал, кто душою летал. Труднее всего быть первым. Труднее всего отдавать свои средства и здоровье на то, что даже в случае успеха ты знаешь, что не успеешь завершить. Когда твоя жизнь уже клонится к закату, а ты не знаешь страха. Не копишь вещей, не ищешь покоя, до последнего вздоха остаёшься творцом, непокорённым. От щедрот рвёшь рубаху на груди ради одной минуты — но минуты полёта! Не для себя — для будущего. Это кредо всех героев. На пути в Небо Александр Фёдорович твёрдо стоит в строю у самого Знамени. И в ясном взоре его нет и не будет тяжести лет.